Наша Будлянка
Году в 65-м на нашей Будлянке в районе нынешнего моста появился экскаватор. Мы прибежали со школы смотреть на это чудо техники. Экскаваторщик рассказал, что река станет 9 метров шириной и 3 метра глубиной, вот только… сколько в ней будет воды, об этом он промолчал. Тогда мы и не догадывались, что это начало конца нашей речки.
Самые лучшие воспоминания детства связаны с речкой. Она действительно была хороша – извилистая с приличными вирами, тихим течением и чистой водой. А сколько в ней было рыбы и раков!
Каждый вир имел своё название: Круглый, Кузютов, 1-й Коневник, 2-й Коневник, Цементированный, … Кончане купались, в основном, в Круглом. Те кто побольше, купались в самом виру, а мелюзга - на прямом участке перед ним, где было около метра глубины, твердое песчаное дно и очень чистая вода. Берег со стороны деревни был сухим, ровным с зеленой травкой, перед водой обрывистый и очень удобный для ныряния. Чтобы попасть к Круглому с улицы, нужно было пройти через двор Старостина Василя, и это несколько раз за день. Как он только нас терпел? Не припомню, чтобы хоть раз ругался.
Недалеко от нашего дома был Кузютов вир. Наверное, по расположению напротив двора какого-то Кузюты, так и назывался. Купались и в нем, но реже - дно было тванистым и не было такой чистой протоки, как перед Круглым. После вира река выходила на относительно широкий и мелководный участок под нашими окнами, а дальше был брод с водой ниже колена.
Перед этим бродом, возле криницы, в воде лежала выхлопная труба от ГАЗона. Ещё дошкольником я почти каждое летнее утро бежал к речке и вытаскивал эту трубу на берег. Тут важно было встать пораньше и опередить конкурентов. И почти каждый раз вместе с водой на берег с этой трубы выплёскивался налим. Правда, под таким названием эту рыбу в Давыдовичах никто не знал, а называли её у нас балаба или ещё – калека.
Иногда, ближе к вечеру, отец и ещё пару мужиков протягивали через вир бредень. Когда бредень вытаскивался на мелководье, корма была белой от плотвы и щук. Два, три захода и - половина начовак (бел.) рыбы. Шла она мужикам на закусь, в общем-то, для этого они, чаще всего, и таскали бредень.
Между Круглым и Кузютовым был еще один вир. Какой-то очень мрачный, тванистый, с болотистыми берегами и водоворотами. Рыбаки и купальщики обходили его стороной. Там, вроде, чья-то корова ещё утонула. Уже не помню как он назывался, то ли Румаков, то ли Митров, или как-то ещё по-другому. А вот между Круглым и этим виром был самый узкий участок реки, мы в том месте даже перепрыгивали нашу Будлянку.
Коремчане и те, кто постарше, купались в Коневнике. Это был довольно глубокий вир с обрывистым берегом. Ровный, сухой берег со стороны деревни и с хорошим, как сказали бы теперь, газоном. Без велосипеда добираться до него было далековато, если заехал, то на весь день.
Цементированный находился далеко – почти возле Подосинья (Малый Грязивец). Название от твердого дна, глей, что ли там был. Помню я его плохо – луг с коровьими тропами, берег заросший деревьями, приличное расстояние от берега до берега. Кстати, весь луг на левом берегу принадлежал сутоцкому колхозу.
Река без рыболовов не бывает. Удочек, спиннингов и всевозможных телевизоров деревня в те времена не знала. Основная снасть называлась сетка – топтуха, но без ребер жесткости и с камнем в корме. Наш сосед дед Павлюсик (Миронов Павел) всегда брал меня с собой носильщиком рыбы. Другие мужики обычно складывали рыбу в висевшую через плечо торбу, а вот сосед звал меня – знал, что пацану это очень нравится.
На рыбный промысел обычно выходили артелью в три сетки. По кратчайшему пути заходили под Подосинье или даже за Сутоки к Белицкому мосту и шли по реке против течения в нашу сторону. Передний ставил свою снасть куда-нибудь под кустик или корягу и колотом бил под этот куст, вышибая из-под него всё живое. Потом все трое поднимали свои сетки. Сделать это было не так уж и легко, так как стояли они почти всегда по грудь в воде. Как ни странно, но чаще всего рыба попадала заднему рыболову – помните поговорку про ловлю рыбы в мутной воде. Берега Будлянки были густо покрыты всякой растительностью и подобраться к воде, чтобы забрать улов соседа, было очень не просто. Но какой восторг, когда на берег летела крупная щука или голавль. При этом вся эта растительность благоухала всевозможными запахами, а птицы и насекомые не умолкали ни на секунду. Живущему на асфальте это трудно представить. Русло реки закладывало такие петли, что стоя в одном месте, можно было наблюдать за рыбаками длительное время. Очень живописна была роща за Козаковками. А как там хорошо было в пору цветения черемухи (калакалуша – звали её у нас)!
Заходить для рыбного промысла так далеко было не обязательно. Отец моего одноклассника Лёни Бовтунова Николай обычно начинал от Кузютова вира и шел в сторону Красного Осовца, не один, конечно. У него и кличка была связанная с рыбалкой – Щупцик, т.е. умел ловить рыбу руками – щупать налимов и раков в норах и забережницах. Раков было очень много, они даже висели иногда на сетке с внешней стороны; большие такие, иногда с икрой на шейке. А река была такой извилистой, что в один километр её нынешнего русла вмещалось два или даже три. По сохранившимся до наших дней остаткам старого русла это хорошо видно: один под окнами дома Семена Левого, второй - почти возле Боровского сада.
Спецов ловить рыбу и раков руками в Давыдовичах было много, но вот повторить трюк Николая Рыжова не мог никто. Он находил рукой нору, затем набирал полные лёгкие воздуха и уходил под воду. Секунд через тридцать из воды показывалась Колина нога с зажатым между пальцами налимом. Резким движением он швырял налима на берег и затем уже выныривал из-под воды сам. Скорее всего, Коля вытаскивал налима из норы рукой, а затем уже цеплял его жабрами на пальцы ноги, но сделать это за такое время под водой и так ловко выбросить на берег мог только он.
Раков в Будлянке было очень много. Ловили их в основном руками – щупали. Часто пацаны, что постарше, за какой-то час времени натаскивали их с нор возле Коневника целое ведро и тут же варили в этом же ведре на костре, отправив гонца в магазин за «фруктовичем».
Были на нашей Будлянке и неглубокие места, где малышня могла ловить рыбешку обыкновенной корзиной. При определенном везении можно было поймать вьюна или пару налимов. Однажды после сильного дождя, под деревянный мост, а находился он примерно в том же месте, что и сейчас, только ближе к деревне, нанесло всякого бурелома. Когда через пару дней вода спала, мы обнаружили в этом буреломе налимов. Человек шесть топтались под мостом с корзинами, и каждый поймал штук по шесть-восемь. Вот было радости.
Весной Будлянка разливалась очень прилично, а щука на нерест расходилась по всем канавам и канавкам. Сторожилы подтвердят, что щуку в эту пору ловили в районе фермы и на болоте за Козаковками. А били её в период нереста восцями (острогой) или стреляли с ружья, у кого такое имелось, кое-кто и обрез использовал. На канавах ставили хитроумные снасти нерат (бел.) или жак. Вот только хозяин снасти не всегда первым выгребал с них улов. Браконьерство конечно, но рыбы с Ресты шло много и приличная её часть умудрялась всё-таки отметать икру.
Доводилось пару раз наблюдать и не совсем цивилизованный, а может, наоборот, слишком продвинутый способ добычи рыбы – глушение толом. Спецов по обезвреживанию мин и снарядов и извлечению с них тротила в ту пору в Давыдовичах было хоть отбавляй. Когда вся вода с Круглого почти беззвучно поднимается в воздух и ты видишь только грязное его дно – зрелище, запомнившееся на всю жизнь. Затем вся масса воды обрушивается с небес на своё прежнее место и… посреди вира плавает пузом кверху только одна щучка. Остальную рыбу как будто кто предупредил, или просто ушла в это время на кормёжку. А может вся полетела ещё выше, в самый рай.
Берега Будлянки, особенно левый, были болотистыми и заросшими ольхой, вербой и всевозможным кустарником. Летом мы отыскивали там птичьи гнезда и хвастались друг перед другом, кто больше нашел. А как ночью кричал за речкой драч (бел.), сколько той птицы, а звук! В 56-м году, кстати, в этих кустах волки слопали нашу дворнягу Шарика. Нашли только хвостик, рисунок которого прислал, служившему тогда в армии брату Ивану, его давыдовский друг Корней.
В 44-м на берегах Будлянки пролилось немало кровушки. Давыдовцы помоложе вряд ли слышали и знают, где находятся первая и вторая Красная гора и отчего они так назывались, да и гор там почти никаких нет. По молодости, было дело, раскапывали окопчик немецкого пулеметчика на краю березника в Казаковках – полметра в глубину стреляных гильз, бросили, просто надоело выгребать. А в лесок на высотке, на противоположной стороне просто жуть было заходить. Еще в 70-х там все траншеи были завалены стреляными гильзами, среди которых, прямо на поверхности, можно было найти и целые патроны. Почти из-под каждой березы торчал хвост мины от немецкого миномета.
Новое русло того, что сейчас называется Будлянкой, копали несколько экскаваторов и управились они довольно быстро. Так как русло реки было очень извилистым, слева и справа от канала оставались приличные куски старой реки с большим количеством рыбы. Давыдовцы где уговаривали экскаваторщика прорыть сток для воды, где спускали воду с этих водоемов вручную, прорывая канаву лопатами, и руками ловили одуревшую, нахватавшую полные жабры мути рыбу. То лето для давыдовских пацанов было очень, как сказали бы сегодня, креативным. За Круглым виром под ковш экскаватора попал даже очень ценный по тем временам и редко попадавшийся на глаза грызун – бобр. Всей деревней ходили на него смотреть. Потом эти куски старой реки заровняли бульдозером, но кое-где они остались и по сегодняшний день.
На первых порах водички в канале хватало – она обильно стекала с дренажных коллекторов, осушая болотистую пойму. По каналу с грязным, топким дном шарахалась одуревшая, не находившая себе места для укрытия, рыба; были в нём ещё и раки. Новый деревянный мост снесло первым же паводком; построили другой с бетонных плит, но и он развалился следующей весной. Под плитами вода размыла целые пещеры, в которых обосновался налим. Когда автокраном поднимали эти самые плиты, одна из них сорвалась и со всего маху шлепнулась о воду, поглушив налимов. Мы, по горло в воде, бродили по образовавшейся яме и нащупывали оглушенных налимов. У наиболее везучих «улов» составил хвостов по двадцать.
Потом в деревне появились шабашники – бравые и очень веселые парни с Борисова. Они придали бывшей речке презентабельный вид ухоженной канавы, сузив русло и уложив дёрном берега. Рыба по привычке ещё какое-то время продолжала забегать в Будлянку с Ресты. Ещё в 80-х я, сбегав под Подосинье с сеткой, налавливал её несколько килограммов; однажды даже дикая утка заскочила в мою снасть. Затем откуда-то появилась диковинная для наших краев рыбка-колючка и… другой рыбы в канаве не стало.
Нынешний капитальный мост строили года два, вырыв приличный котлован и прорыв обводной канал. Летом мы любили плескаться в котловане с бетонным дном и очень теплой водой, а зимой сломали не одну пару лыж, съезжая с крутого земляного вала в замёрзший котлован. Когда экскаватор копал обводной канал, наткнулся на деревянный сруб старой сажалки для вымачивания льна. Мужики подсказали, что именно в эту сажалку бросали конфискованное после войны оружие. Экскаватор вытащил на поверхность часть сруба и несколько ржавых винтовок и карабинов. Остальную часть бывшей сажалки разрыли за ночь лопатами борисовские шабашники; поговаривали, что они всё-таки нашли там пистолет, на который намекнул им совхозный ветеринар Каплунька, живший недалеко от этого места.
Со строительством моста связано ещё одно воспоминание: в ещё не законченный обводной канал «сполз» задним мостом, проезжающий рядом бензовоз с цистерной, полной солярки. Так как вытащить груженую автоцистерну не получилось, всю солярку слили в канал. Ближе к вечеру пацаны нашли всё-таки способ поджечь топливо, толстым слоем плавающее на поверхности воды. В канал, по совету того же ветеринара, бросили подожженный бумажный мешок из-под удобрения. Зрелище было не хуже нынешних праздничных салютов. Посмотреть приезжали даже с других деревень.
Вот такая была наша Будлянка. Кто-то решил, что в Беларуси много болот и не хватает пахотных земель. Для Полесья это было, наверное, актуально, а вот для наших мест...? Была создана огромная организация по мелиорации земель, которая искала себе всё новые и новые объекты и территории. Сохраниться в прежнем виде у нашей Будлянки просто не было шансов.
